Александр Литвиненко умер три года назад в Лондоне от приема смертельной дозы радиоактивного полония-210. Нерасследование этого убийства благотворно сказывается на международной стабильности.
В преддверии третьей годовщины гибели Александра Литвиненко я на протяжении двух месяцев готовила материал о ходе расследования, опросила множество ведомств в России, Англии и Италии, ответственных за за результат. Мой вывод прост: теорий заговоров в деле о гибели Александра Литвиненко появилось намного больше, чем фактов.
Авторов теорий можно условно поделить на две команды. Представители первой считают, что к убийству Литвиненко причастны Кремль, ФСБ, Владимир Путин. Представители второй утверждают, что в убийстве Литвиненко виноват Борис Березовский, сам Александр Литвиненко, иностранные спецслужбы, которые хотели поссорить Россию с миром.
Эта конфигурация больше всего напоминает ситуацию после взрывов домов 1999 года, в которой покойный Литвиненко представлял группу конспирологов "против Путина".
Делу популяризации полярно противоположных теорий послужило нежелание следственных органов России всерьез отнестись к доказательствам вины Андрея Лугового, собранным в Великобритании - с одной стороны; а с другой - явное нежелание английских властей оказать политическое давление на российскую сторону, которая отказывается экстрадировать подозреваемого в убийстве Лугового в Британию.
Формально оба расследования зашли в тупик из-за технической, казалось бы, проблемы: за три года Королевская прокуратура и СКП РФ так и не решили вопрос о том, какие именно материалы дела они должны друг другу предоставить.
Но есть между этими ведомствами принципиальная разница. Британские следователи собрали материалы, представили их суду и получили решение о том, что собранного материала достаточно для экстрадиции Андрея Лугового. А вот российская прокуратура придерживается иного мнения и не готова прислушаться к решению британского суда. При этом Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам, как и Европейская конвенция о выдаче, ратифицированы и Россией, и Великобританией. И три года – вполне достаточный срок, чтобы при желании проблему решить.
Когда и если английские и российские следователи договорятся о том, какие документы должны быть предоставлены, чтобы дело Литвиненко продолжилось, – пойдет ли это на пользу отношениям России и Великобритании? Не факт. Пока обе страны занимаются взаимными обвинениями в несоблюдении норм международного права об экстрадиции, расследование, по сути, заморожено. Но российско-британские отношения, как показали недавние переговоры министров иностранных дел Дэвида Милибэнда и Сергея Лаврова, от этой заморозки не сильно страдают: министры констатировали бескомпромиссные позиции Королевской прокуратуры и СКП, что совершенно не помешало им договориться о взаимодействии в других сферах - от разоружения до культуры. В этом же ряду – недавнее решение российских судов отказаться от большей части налоговых претензий к Британскому Совету.
На протяжении трех лет в России, Великобритании и Италии формировалась целая система бездоказательных и скандальных предположений по делу Литвиненко. Эти плоды интеллектуальных упражнений, в отличие от установленных фактов, ничем не угрожают отношениям официальных и деятельности неофициальных международных субъектов. К официальным относятся европейские страны и их лидеры, к неофициальным – сомнительного статуса компании, так называемые "зонтики": они состоят, как правило, из бывших сотрудников спецслужб и консультируют заинтересованных бизнесменов со всего мира по ведению бизнеса в неблагополучных странах с "богатой" историей. Версия о "грязном" происхождении полония касается именно таких компаний.
Эта муть могла быть развеяна с помощью ответа хотя бы на один из следующих вопросов. Состоялись ли проверки, которые доказали бы, что полоний-210 произвели на государственном предприятии той или иной страны? Предлагалось ли их провести, и кто им противится на протяжении трех лет? В чем состоял совместный бизнес Александра Литвиненко и Андрея Лугового? Какие правовые (а не пропагандистские) действия предпринимали на протяжении этих лет те, кто убежден, что Александр Литвиненко погиб по вине российского государства – обжаловали, например, бездействие следствия вплоть до Страсбургского суда? С другой стороны, судились ли с ними за клевету те, кто верит, что гибель Литвиненко – это умышленная попытка опорочить российские власти и лично Владимира Путина? Если да, то в каких судах?
Ответов на эти вопросы нет.
Система теорий под условными названиями "Это Путин", "Это Березовский" или "Это итальянский след" сформировалась в результате действий (или бездействия) множества частных лиц и государственных ведомств. Следствием стало то, что в деле Литвиненко не образовалось виновных и невиновных. Спустя три года - только один подозреваемый и множество причастных. Последняя категория объединяет пропагандистов теорий заговоров - действующих и бывших чекистов, а также их критиков из числа знакомых Литвиненко, при этом отделить одних от других не всегда представляется возможным. То, что статус причастных к делу Литвиненко им не в тягость – предположение. То, что они в этом статусе без особого морального или материального ущерба пребывают уже три года – факт.
В преддверии третьей годовщины гибели Александра Литвиненко я на протяжении двух месяцев готовила материал о ходе расследования, опросила множество ведомств в России, Англии и Италии, ответственных за за результат. Мой вывод прост: теорий заговоров в деле о гибели Александра Литвиненко появилось намного больше, чем фактов.
Авторов теорий можно условно поделить на две команды. Представители первой считают, что к убийству Литвиненко причастны Кремль, ФСБ, Владимир Путин. Представители второй утверждают, что в убийстве Литвиненко виноват Борис Березовский, сам Александр Литвиненко, иностранные спецслужбы, которые хотели поссорить Россию с миром.
Эта конфигурация больше всего напоминает ситуацию после взрывов домов 1999 года, в которой покойный Литвиненко представлял группу конспирологов "против Путина".
Делу популяризации полярно противоположных теорий послужило нежелание следственных органов России всерьез отнестись к доказательствам вины Андрея Лугового, собранным в Великобритании - с одной стороны; а с другой - явное нежелание английских властей оказать политическое давление на российскую сторону, которая отказывается экстрадировать подозреваемого в убийстве Лугового в Британию.
Формально оба расследования зашли в тупик из-за технической, казалось бы, проблемы: за три года Королевская прокуратура и СКП РФ так и не решили вопрос о том, какие именно материалы дела они должны друг другу предоставить.
Но есть между этими ведомствами принципиальная разница. Британские следователи собрали материалы, представили их суду и получили решение о том, что собранного материала достаточно для экстрадиции Андрея Лугового. А вот российская прокуратура придерживается иного мнения и не готова прислушаться к решению британского суда. При этом Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам, как и Европейская конвенция о выдаче, ратифицированы и Россией, и Великобританией. И три года – вполне достаточный срок, чтобы при желании проблему решить.
Когда и если английские и российские следователи договорятся о том, какие документы должны быть предоставлены, чтобы дело Литвиненко продолжилось, – пойдет ли это на пользу отношениям России и Великобритании? Не факт. Пока обе страны занимаются взаимными обвинениями в несоблюдении норм международного права об экстрадиции, расследование, по сути, заморожено. Но российско-британские отношения, как показали недавние переговоры министров иностранных дел Дэвида Милибэнда и Сергея Лаврова, от этой заморозки не сильно страдают: министры констатировали бескомпромиссные позиции Королевской прокуратуры и СКП, что совершенно не помешало им договориться о взаимодействии в других сферах - от разоружения до культуры. В этом же ряду – недавнее решение российских судов отказаться от большей части налоговых претензий к Британскому Совету.
На протяжении трех лет в России, Великобритании и Италии формировалась целая система бездоказательных и скандальных предположений по делу Литвиненко. Эти плоды интеллектуальных упражнений, в отличие от установленных фактов, ничем не угрожают отношениям официальных и деятельности неофициальных международных субъектов. К официальным относятся европейские страны и их лидеры, к неофициальным – сомнительного статуса компании, так называемые "зонтики": они состоят, как правило, из бывших сотрудников спецслужб и консультируют заинтересованных бизнесменов со всего мира по ведению бизнеса в неблагополучных странах с "богатой" историей. Версия о "грязном" происхождении полония касается именно таких компаний.
Эта муть могла быть развеяна с помощью ответа хотя бы на один из следующих вопросов. Состоялись ли проверки, которые доказали бы, что полоний-210 произвели на государственном предприятии той или иной страны? Предлагалось ли их провести, и кто им противится на протяжении трех лет? В чем состоял совместный бизнес Александра Литвиненко и Андрея Лугового? Какие правовые (а не пропагандистские) действия предпринимали на протяжении этих лет те, кто убежден, что Александр Литвиненко погиб по вине российского государства – обжаловали, например, бездействие следствия вплоть до Страсбургского суда? С другой стороны, судились ли с ними за клевету те, кто верит, что гибель Литвиненко – это умышленная попытка опорочить российские власти и лично Владимира Путина? Если да, то в каких судах?
Ответов на эти вопросы нет.
Система теорий под условными названиями "Это Путин", "Это Березовский" или "Это итальянский след" сформировалась в результате действий (или бездействия) множества частных лиц и государственных ведомств. Следствием стало то, что в деле Литвиненко не образовалось виновных и невиновных. Спустя три года - только один подозреваемый и множество причастных. Последняя категория объединяет пропагандистов теорий заговоров - действующих и бывших чекистов, а также их критиков из числа знакомых Литвиненко, при этом отделить одних от других не всегда представляется возможным. То, что статус причастных к делу Литвиненко им не в тягость – предположение. То, что они в этом статусе без особого морального или материального ущерба пребывают уже три года – факт.