Несколько ключевых вопросов президентской кампании в США напрямую связаны с Верховным судом. Трамп, фигурант множества уголовных дел, добился у Верховного суда, трое судей которого были назначены в его президентство, частичного иммунитета от преследования. Право на аборт, предмет судебных битв, один из главных аргументов демократов в кампании. Об этом в новом эпизоде подкаста о "1600 Пенсильвания авеню" беседуют Валентин Барышников, Владимир Абаринов и профессор права Илья Сомин.

(Транскрипт подкаста подвергся незначительной правке)

ВБ:

– Трамп – первый в истории США бывший президент, признанный виновным в уголовном преступлении. Всего против него – четыре уголовных дела:

• то, по которому он был признан виновным, в Нью-Йорке, по обвинениям в фальсификации деловой отчетности с целью скрыть выплаты порноактрисе Сторми Дэниэлс за молчание о якобы существовавших ее сексуальных отношениях с Трампом, чтобы это не помешало ему на президентских выборах 2016 года. Назначение наказания отложено и ожидается не раньше сентября.
• Дело о неправильном обращении с секретными документами в резиденции Мар-о-Лаго.
• Федеральное дело о попытках отменить результаты проигранных Трампом президентских выборов 2020 года.
• Дело о попытках отменить результаты президентских выборов в штате Джорджия.

Защита Трампа успешно затягивала три последних процесса, и маловероятно, что решение по ним будет до выборов. Трамп отвергает все обвинения, говорит, что его преследуют по политическим мотивам, и заявляет, что настоящий вердикт вынесут избиратели 5 ноября. В каком-то смысле демократы согласны с этим и используют это в предвыборной кампании: Харрис, бывшая в свое время прокурором, ведет что-то вроде публичного процесса против Трампа перед всей страной - то есть избиратели будут исполнять роль присяжных.

Другой метод, с помощью которого Трамп пытался избавиться от уголовного преследования - иск о президентском иммунитете. Трамп давно высказывал идею, что должен обладать абсолютным иммунитетом от преследования за любые действия в должности президента. Хотя многим эта идея казалась абсурдной, Верховный суд счел, что президент имеет право на иммунитет в связи с его “официальными” действиями – но он не распространяется на действия, совершённые в частном порядке. Что именно является “официальным”, а что “частным”, должны решать суды низшей инстанции. Это решение еще больше затянет рассмотрение дел против Трампа.

Аборты

И это вводит в наш разговор тему Верховного суда. Хотя обычно судебная власть находится вне поля зрения избирателей, в Америке вопрос “а судьи кто” чрезвычайно политический, и связан, во многом, с историей борьбы за право на аборт. Короткий экскурс: в 1973 году Верховный суд принял прецедент Роу против Уэйда, гарантировавший право на аборт. Это имело драматические последствия для избирательных кампаний на многие десятилетия. Консервативные христиане, считающие аборт убийством, стали массово голосовать за республиканцев, обещанием выдвигать в Верховный суд судей с консервативными взглядами. Судей номинирует президент и утверждает Сенат. Почти полвека спустя при Трампе Верховный суд пополнился тремя судьями, консерваторы получили большинство, шестеро против трех судей либеральных взглядов, и суд отменил Роу против Уэйда. Но большинство американцев выступает за право на аборт, и на выборах 2022 года демократы выступили гораздо лучше ожидавшегося – то есть избиратели начали балансировать решение суда.

В целом доверие к суду на рекордно низком уровне. Тут сказываются этические скандалы, касающиеся, в частности, двух самых консервативных судей - Кларенса Томаса и Сэмюэля Алито. Томасу вместе с женой оплачивал роскошный отдых крупный республиканский донор, и Томас “непреднамеренно упустил” это в декларации. Жена судьи, Вирджиния Томас, консервативная активистка, как сообщалось, после выборов 2020 года обсуждала с окружением Трампа попытки пересмотреть их итоги и считала, что у Трампа украли победу. Учитывая, что суд рассматривает дела, имеющие отношения к беспорядкам на Капитолии 6 января 2021 года.

Реформа

В результате многие высказываются за реформу Верховного суда, и президент Джо Байден недавно выступил с планом таких реформ – очевидно, без надежд на то, что это утвердит Конгресс, но для того, чтобы это стало аргументом в предвыборной кампании.

ВА:

– Предложение Байдена состоит из трех пунктов: принять этический кодекс членов Верховного суда, они должны декларировать все свои доходы, в том числе подарки, брать самоотвод, если дело, которое они должны рассматривать, вступает в конфликт интересов. Второй пункт – это ограничение срока службы судей 18 годами, сейчас это должность пожизненная. И третье – это поправка к Конституции, в которой будет сказано, что никто не выше закона, президент точно так же подсуден, как и любой другой гражданин США. Предложение Байдена – это, конечно, предвыборный ход, но не только. Президент ввел эту тему в общественный дискурс, сделал ее предметом дискуссии. Республиканцы в Конгрессе уже назвали эту реформу мертворожденной, но избиратели так не думают. Два дня назад опубликован опрос, из которого следует, что большинство избирателей, 76%, поддерживают реформу, причем ее поддерживает большинство республиканцев: 70% избирателей-республиканцев за этический кодекс, 54% за поправку к Конституции, 51% за ограничение срока пребывания в должности. То есть вождям республиканцев все-таки придется объяснить, почему они против этой реформы. Тут я должен сказать, что решение об иммунитете президентском, конечно, самое скандальное. Многие комментаторы написали, что если бы оно существовало во времена Никсона, никакого Уотергейта не было бы, потому что Никсон никакого преступления не совершил бы в соответствии с этим решением. Никсон, кстати, известен своей фразой: "Если это сделал президент, это не может быть незаконным". Трамп точно такой же позиции придерживается. Напомню, в чем состояла суть уотергейтского скандала: Никсон приказал взломать штаб-квартиру демократов, установить там подслушивающее устройство, а когда эти люди попались, всячески заметал следы. Фактически Никсон создал собственную спецслужбу, не подконтрольную ни Конгрессу, никому, кроме него самого. В соответствии с последним решением Верховного суда это не считалось бы преступлением.

Между прочим, произошла некоторая такая метаморфоза: республиканцы и Трамп в том числе постоянно обвиняли либеральных судей в том, что они занимаются так называемым судейским активизимом, то есть расширительно трактуют Конституцию. Скажем, решение об абортах 50-летней давности – это расширительное толкование Конституции, потому что в Конституции никаких абортов нет. А судья с точки зрения республиканцев должен быть буквалистом, толковать Конституцию буква в букву. Ясно, что любые толкования так или иначе модернизируют Конституцию, скажем, об абортах там ничего не сказано или о телефонной прослушке, или о просмотре содержимого компьютера, у отцов-основателей не было ни телефонов, ни компьютеров. Но доходит до абсурда. Я помню, когда избиралась Хиллари Клинтон, какой-то законник настаивал, что президентом может быть только мужчина, на том основании, что в Конституции про президента везде сказано "он". Трамп еще в 2016 году обещал назначить в Верховный суд только строгих буквалистов, а получилось наоборот: именно его назначенцы теперь занимаются вот этим судейским активизмом.

ВБ:

– У вас есть ощущение большей близости судебной системы к избирателю в США, что судебная система находится в поле зрения избирателей больше, чем где бы то ни было?

ВА:

– Вопрос абортов очень болезненный в прямом и в переносном смысле, касается действительно очень многих. Но ведь это только начало. Ведь это законодательство об абортах – это часть великой либеральной революции 60-х годов прошлого века, это начало демонтажа этих завоеваний либеральной революции. Просто нынешнее поколение американцев, они получили свои гражданские права и свободы бесплатно, они за них не боролись никогда, им кажется, что это их неотъемлемое право, что отменить их невозможно, отобрать их невозможно. А вот теперь получается, что возможно.

Как в любом правовом государстве, в Америке люди решают все свои проблемы, все свои споры в судах. Вокруг меня очень много людей, которые когда-нибудь в своей жизни обязательно судились, не по уголовным, так по гражданским делам, по имущественным, по каким угодно. Это обычная общепринятая манера разрешения любых споров.

ВБ:

– К нашему подкасту присоединился Илья Сомин, профессор права, среди профессиональных интересов которого - конституционные исследования в Верховный суд США. Для начала я хотел попросить вас коротко рассказать, как человек, родившийся в 1973 году в советском Ленинграде, становится профессором права в США?

ИС:

– Мои родители эмигрировали из тогдашнего Советского Союза в США в 1979 году. Когда я закончил бакалавр в университете, я решил подать на аспирантуру в политологию. Но, конечно, я решил одновременно учиться на юридическом факультете, мне казалось, что стать профессором на юридическом факультете немножко лучше, к тому же зарплаты у профессоров юридического университета немножко выше.

Источник закона

ВБ:

– Поправьте меня, если я не прав: по моим советским представлениям, и думаю, современным российским тоже, судья – это безликий клерк, который трактует данные сверху законы, обычно в соответствии с волей властей, таким образом власть и закон – что-то далекое, на что не повлиять. В европейской системе судьи, по моим представлениям, тоже довольно безликие, воплощают в жизнь законы, принятые парламентом. В британской системе судьи в условиях, когда нет принятого парламентом закона, сами их создают, принимая решения, которые затем используются другими судами как прецеденты. Я слышал в Британии много разговоров о том, кто такие, собственно, эти судьи, народ их не избирает, они не парламент, но они создают законы. Наконец, в США судебная система, как в Британии, прецедентная, пришла оттуда, но избрание судей, насколько я понимаю, прямой политический процесс. То есть судьи – избранники народные. Это правильное изложение?

ИС:

– Не совсем правильное. Есть федеральные судьи, есть судьи штатов, разные правила по их избранию. Федеральные судьи, их номинирует президент, потом должен утвердить Сенат. Федеральные судьи имеют право занимать свой пост в течение всей оставшейся жизни, их можно убрать только путем импичмента, и это довольно сложный процесс. Поэтому у федеральных судей есть значительный элемент независимости от Конгресса и от президента. Такая судебная независимость существует не только в США, но и во многих других демократических странах тоже.

ВБ:

– Но на городском уровне просто напрямую в каких-то штатах избирают? Люди приходят и голосуют за человека, который будет их судить.

ИС:

– В каждом штате есть своя система избрания. В некоторых штатах, действительно, их выбирают на выборах как губернатора или членов парламента штата. В некоторых штатах есть система, похожая на федеральную, скажем, судей номинирует губернатор, потом подтверждает парламент штата. Есть смешанная система, где губернатор выбирает судей из списка, предложенного специальной профессиональной комиссией. Судьи штатов в основном интерпретируют законы своих штатов, федеральные судьи в основном интерпретируют федеральные законы и федеральную Конституцию.

ВБ:

– С точки зрения Конституции, источником закона является народ, или парламент, – то есть народ опосредованно, через избрание парламента? Или судьи, которые иногда принимают прецеденты, исполняющие роль закона?

ИС:

– В теории изначальный источник Конституции – это народ. Даже первые слова американской Конституции – We the People, "Мы, народ". В принципе судьи обязаны следовать Конституции, а когда они интерпретируют законы, принятые Конгрессом, они обязаны следовать Конгрессу. Конечно, и в Конституции, и в законах очень часто бывают не совсем четкие элементы, иногда трудно определить, как интерпретировать этот закон в контексте каких-то новых фактов. Поэтому у судей есть некоторые полномочия, при которых они могут принимать решения, которые не всегда впрямую следуют из текста закона или текста Конституции.

Судьи кто?

ВБ:

– Если город избирает судью, то это должно быть отражение взглядов большинства в городе, то есть его справедливость такая, как ее понимает большинство этого города. Это порочная логика?

ИС:

– В принципе судья обязан интерпретировать законы объективно, на него не должно влиять общественное мнение или мнение городского или штатского, федерального правительства и так далее. Но, конечно, судьи, как и все остальные, они люди, поэтому на них могут повлиять их личные взгляды, политические предубеждения и так далее. Во-вторых, когда судей выбирают, вне зависимости, избирает их президент, или штат, или избиратели, – конечно, иногда политические факторы могут влиять на то, кого избирают и почему. Идеал заключается в том, чтобы судьи решали дело абсолютно объективно, не были под влиянием своих предрассудков. Но, конечно, в реальном мире такие предрассудки и политические факторы иногда имеют влияние, этого очень трудно на сто процентов избежать.

ВБ:

– Я пытаюсь разобраться с вопросом о доверии к суду в том, что он устанавливает справедливость в соответствии с законом. Скажем, возьмем гипотетический город, в котором жители считают, что аборты – это зло, это их убеждение. Судья, который избран этим городом, осудит женщину, которая совершила аборт или доктора, который совершил аборт. Затем доктор или эта женщина апеллирует к вышестоящему суду, который избран большим количество людей, которые в совокупности могут считать иначе, их справедливость в этом смысле будет другой, чем в городе. Потом это, скажем, дойдет до Верховного суда, и гипотетически, суд вернет начальное решение…

ИС:

– Как я уже объяснил, очень многие судьи федеральные и штатские, их не избирают на выборах, поэтому они совсем необязательно представляют общественное мнение. К тому же они не могут решать дело, потому что просто большинство людей в городе считает, что нужно запретить аборты или не запретить, как минимум должен быть какой-то конкретный закон, где написано, что такие-то аборты запрещены. Если есть такой закон, тогда судья обязан поддерживать этот закон вне зависимости, согласно ли общественное мнение с этим законом или нет. Но, конечно, в некоторых случаях закон может нарушать штатскую Конституцию или федеральную Конституцию. Если суд придет к выводу, что этот закон нарушает Конституцию, то он обязан решить дело против этого закона, провозгласить этот закон недействующим, вне зависимости от того, согласно ли большинство населения в городе, или в штате, или во всей Америке с законом или нет. Конечно, как я уже сказал, иногда политические и другие предрассудки судей могут на них повлиять. Их профессиональная обязанность – это решать дела вне зависимости от их личных взглядов, но это не значит, что такие взгляды никогда на них не влияют.

Беспристрастность

ВБ:

– Давайте поговорим о Верховном суде с точки зрения баланса между обществом и судебной властью. Президент номинирует судей ВС, Сенат утверждает. С мой точки зрения, это сугубо политический процесс, потому что президента и Сенат избирает общество, и если они назначают судей, это отражение политических взглядов. Возьмем историю с абортами. Верховный суд принял прецедент, гарантировавший право на аборт, это мобилизовало консервативную религиозную часть общества, которая стала голосовать за республиканцев, обещавших избирать судей, которые прецедент отменят. Этот процесс занял полвека, но в результате Трамп за один президентский срок ввел в Верховный суд трех консервативных судей, прецедент отменили, хотя спустя полвека это в принципе в обществе было непопулярным решением. То есть судебная система, получается, такая балансирующая задержка воплощения воли общества. Сейчас общество недовольно этим решением суда и пытается качнуть этот маятник обратно. Я эту динамику правильно описываю?

ИС:

– В большой степени да. Есть политический процесс, номинация, утверждение этих судей. С другой стороны, у них есть большой элемент независимости от избирателей и правительства. Поэтому нередко Верховный суд и другие суды принимают решения, которые не особенно популярны в обществе. Бывает, судьи, которых номинировал республиканский президент, все равно принимают решения, которые не нравятся республиканцам, и наоборот, судьи, которых номинировал демократический президент, принимают решения, которые неугодны многим демократам. Известный пример: Трамп утверждал в 2020 году, что он выиграл выборы, несмотря на то, что он явно проиграл, и когда это дело дошло до судов, большое количество судей, включая многих, которых номинировал сам Трамп, тем не менее, решили это дело против Трампа и против Республиканской партии. Есть другие примеры. Было бы наивно сказать, что политические факторы никогда не влияют на людей, конечно, иногда влияют, но с другой стороны было бы неправильно сказать, что судьи – это просто воплощение того президента, который их номинировал, или той политической партии, которая их поддерживала.

ВБ:

– Доверие к Верховному суду рекордно низкое. Верховный суд является толкователем закона, но мы видим судью Томаса, жена которого поддерживала утверждение Трампа, что выборы 2020 года украдены, а жена судьи Алито вывешивает флаги, которые тоже явно говорят о ее консервативных пристрастиях. Но при этом судьи отказываются взять самоотвод в делах, связанных с беспорядками 6 января, и говорят, что с женами политику не обсуждают. Как это предусматривалось отцами-основателями? Суд вроде бы должен быть беспристрастным, и общество должно ему доверять, с другой стороны мы видим: судьи – живые люди, у них есть политические пристрастия.

ИС:

– Немножко хочу вас поправить, судьи не сказали, что они не обсуждают политику с женами, они сказали, что жены не влияют на решение судебных дел – это не то же самое. Во-вторых, я бы отметил, что в деле, связанном с выборами 2020 года, Томас проголосовал против Трампа, несмотря на политическую деятельность его жены. Конечно, в эпоху отцов-основателей в XVIII веке – это была гораздо более сексистская эпоха, женщины не участвовали в политике в такой степени, как сейчас, из-за этого вопрос, что делать, если жена или муж судьи участвует в политическом процессе, не возникал в XVIII веке. К тому же в ту эпоху нормы о том, когда судьи должны были брать самоотвод, тоже были менее строгие, чем нормы сейчас. Если мы примем норму, что судья не имеет права участвовать в любом деле, где у супруга есть какие-то политические мнения или где супруг участвовал в политическом процессе, это бы имело значительный эффект на целый ряд дел – это спорный вопрос среди специалистов по этике судей. Почти все согласны, что судьи должен взять самоотвод, если, скажем, у них есть финансовая выгода, которая зависит от решения дела. Но ситуация, где у жены или мужа судьи есть какие-то сильные политические взгляды, если во всех таких случаях судьи обязаны взять самоотвод, тогда таких случаев будет очень много.

ВБ:

– Я рассчитываю на суд, что суд беспристрастно разберется. Что это такое, что меня должно успокоить и убедить в этом?

ИС:

– Это хороший вопрос, и вряд ли я смогу на сто процентов разрешить его за пару минут. Я бы сказал, что есть разница между судьей, который просто не имеет никаких политических взглядов, и судьей, который может сопротивляться влиянию этих взглядов и предрассудков. Почти у любого человека, который дошел до того, чтобы его назначили в Верховный суд или даже на более низком уровне, большая вероятность, что он следит за политикой, что у него есть политические взгляды. Нереалистично ожидать, что судьями будут люди, которые просто не имеют таких взглядов. Что более реалистично – это ожидать, что они будут пытаться не разрешать таким взглядам влиять на их судебные решения. Как судить о том, влияют они или нет, стопроцентной гарантии нет. Но если мы рассматриваем решения судей в течение многих лет, мы можем задать вопрос: всегда ли он решает дела в пользу консерваторов или либералов, или не всегда? Если есть какие-то юридические теории, которые он поддерживает, что случается, если, скажем, есть расхождение между его юридической теорией и политическим результатом, голосует ли он за ту сторону, которая поддерживает его юридические взгляды, или голосует ли он за ту сторону, которая ему более выгодна с политической точки зрения, таким образом можем в некоторой степени судить, способен ли этот судья контролировать свои предрассудки политические и другие предрассудки или нет.

Иммунитет Трампа

ВБ:

– Раз вы упоминаете юридические теории, хочу спросить об оригинализме. Поправьте меня, если я не прав, это взгляд на Конституцию США, что надо выносить решение в соответствии с тем, как она понималась когда была написана, а не интерпретировать ее. А если общество считает, что это неправильно, то тогда надо взять и принять закон, переписать Конституцию, а не пытаться интерпретировать саму Конституцию. Правильно ли я понимаю, что каким-то образом концепцию оригинализма исповедуют консервативные судьи?

ИС:

– В основном да. Хотя, конечно, есть более левые юристы, которые тоже его исповедует, и есть некоторые консервативные юристы – противники оригинализма. К тому же оригинализм не утверждает, что судьи не должны интерпретировать Конституцию. Любая юридическая теория – это теория интерпретации. Оригиналисты утверждают, что судьи должны интерпретировать Конституцию в согласии с тем, как ее значение понимали в то время, когда ее приняли. С другой стороны сторонники теории так называемой "живой" Конституции утверждают, что хотя бы в некоторых ситуациях интерпретацию нужно изменять, когда бывают разнообразные социальные, научные, экономические развития, которых отцы-основатели не предвидели.

ВБ:

– Решение Верховного суда, которое я вообще не понимаю, об иммунитете президента. У этого дела есть политический подтекст, потому что это запрос Трампа, и решение одобрено консервативным большинством, поэтому оно воспринимается довольно политически, хотя судьи подчеркивают вневременность решения. Но я не понимаю самой идеи в практическом приложении. В чем может быть основание для судей вывести президента из-под юрисдикции суда по сути? Это все равно бесполезно. Трамп, как обсуждалось гипотетически во время слушаний, может отдать указ спецслужбам устранить конкурента, но исполнителей этого приказа никто от ответственности не освободит, о чем, мне кажется, вы упоминали в вашем комментарии к решению суда.

ИС:

– Я считаю, что суд принял неправильное решение. Кто-то может сказать, что я так считаю из-за того, что я противник Трампа, считаю, что он был отвратным президентом и так далее. Единственное, что я могу сказать, что я понимаю, что решение, которое было принято в деле Трампа, тот же самый принцип может повлиять на будущее дело, которое может касаться демократического президента. Конечно, это вопрос не только о Трампе, но о позиции президента в будущем. Я считаю, что Верховный суд ошибся по разным пунктам в этом деле. Я в основном согласен в этом случае с более либеральными судьями, которые были в меньшинстве. Хотя, конечно, большинство судей в своем решении не особенно четко уточнило масштаб этого иммунитета, поэтому в конечном итоге иммунитет может оказаться очень ограниченным, но, к сожалению, может оказаться и очень широким.

ВБ:

– Поскольку это консервативное большинство, в котором сильны оригиналисты – это значит, что они каким-то образом видят в Конституции, которая ограничивает власть президента, возможности для того, чтобы вывести президента из-под действия законов.

ИС:

– Я думаю, что в решении большинства есть значительные ошибки. Но главная их логика заключается в идее, что у президента есть некоторые полномочия, которые исходят из Конституции, но если прокуроры смогут слишком агрессивно вести против него уголовное преследование, это может незаконно ограничить его полномочия и предотвратить исполнение его конституционных обязанностей. Я с этой логикой не согласен. Но вот, в чем заключается логика большинства: они не утверждают, что президент в целом за пределом закона и может стать диктатором. Они всего лишь утверждают, что у президента есть некоторые полномочия, данные ему Конституцией, и иммунитет защищает эти полномочия от потенциального нарушения путем уголовного преследования.

ВБ:

– Тогда я понимаю эту логику.

ИС:

– Я с решением большинства не согласен, я считаю, что любой иммунитет, который есть у президента, гораздо более ограничен, чем то, что утверждает консервативное большинство в Верховном суде.

Обратная связь

ВБ:

– Хочу снова вернуться к разговору о взаимоотношениях между обществом и судом, как общество влияет на суд, и как суд потом возвращает это влияние обществу. Сейчас обсуждается реформа Верховного суда, которую готовит, судя по вашей статье, без всякой надежды администрация Байдена, и которая включает ограничение срока службы судей. Общество опосредованно создает Верховный суд, но бывают такие задержки с воплощением воли избирателя, как с решением об абортах: заняло полвека, чтобы Верховный суд пересмотрел это решение, то есть это такая полувековая задержка. Если судьи будут меняться чаще, то они быстрее будут доносить отклик общества на какие-то решения. Можно ли так это воспринимать?

ИС:

– Да, можно. Хотя, конечно, суд решает очень много дел, о которых общество мало знает, поэтому только ограниченное количество дел влияет на общество так, что возникают политические движения, которые пытаются способствовать назначению новых судей, которые бы решили это дело иначе. Конечно, если бы, скажем, судей меняли чаще, тогда сильное политическое движение смогло бы потенциально повлиять быстрее. Хотя, скажем, если примут идею ограничения сроков судей Верховного суда, 18-летний срок, тогда нового судью назначали бы раз в два года, в принципе общество могло бы влиять быстрее. Хотя, конечно, есть такие случаи, где по разным причинам большое количество мест в Верховном суде открывается в течение короткого срока. Таким образом повезло в некоторой степени Трампу, он назначил трех новых судей в течение всего лишь двух лет. То же самое было при президенте Никсоне в начале 70-х годов, если я правильно помню, он назначил трех или четырех новых судей в течение короткого периода.

ВБ:

– Решение по абортам Верховного суда, который так изменился при Трампе, привело к тому, что на выборах 2022 года избиратели, недовольные этим решением, поддержали демократов существенно больше, чем ожидалось. Сейчас это снова может повлиять в ноябре. Это, очевидно, такая обратная связь: общество влияет на суд, суд принимает решение, потом решение влияет на общество. Эта связь предусматривалась Конституцией?

ИС:

– Это не написано в Конституции, но, тем не менее, в ранней эпохе американской истории большинство людей понимали, что политическое развитие может повлиять на избрание судей, также, что решения суда иногда могут иметь политическое значение. Это стало очевидно в первые годы Республики. Поэтому некоторая взаимосвязь между политической системой и Верховным судом, другими федеральными судами неизбежна, когда у нас есть политический процесс избрания судей, судьи решают дела, которые в некоторых случаях имеют политические эффекты. Единственное я подчеркну, что когда вопрос об абортах помогал демократам – это в основном было в том смысле, что они поддерживали политиков, которые хотят менять законы, которые защищают право на аборт. Но, конечно, решение Верховного суда, которое было принято два года назад, оно не обязывает штаты запрещать аборты, оно просто утверждает, что если они хотят запретить аборты, Конституция это не предотвращает, но также Конституция не предотвращает законы, которые гарантируют право на аборт. Во многих штатах так и есть.