Ссылки для упрощенного доступа

Археология

Страна антиваксеров


Социолог Яна Рощина – о том, почему россияне сопротивляются прививкам от ковида

  • Россия – мировой лидер по ковид-диссидентству. Вакцинирована лишь половина населения, прививаться согласны всего 20% женщин и 40% мужчин.
  • В стране массово покупают фальшивые справки о вакцинации; противники QR-кодов почти добились провала законопроекта о введении их на транспорте.
  • Эксперты связывают провал вакцинации с недоверием россиян к власти и принудительным мерам. Тут также играют роль конспирология и теории заговора.

Видеоверсия программы

Сергей Медведев: Мы снова и снова говорим о пандемии, вернее, о двух пандемиях, которые бушуют сегодня в России. Первая – это коронавирус, а вторая – пандемия ковид-диссидентства, антиваксерства, которая, может быть, даже пострашнее первой. В России вакцинировано только 50% населения. При этом лишь 20% женщин и 40% мужчин были готовы вакцинироваться.

Почему в стране так сильны антивакцинные настроения? Каков социологический профиль среднего анитваксера? У нас в студии социолог Яна Рощина, ведущий научный сотрудник Института социальной политики ВШЭ.

Корреспондент: В России многие по-прежнему не верят в эффективность вакцинации. По числу вакцинированных страна находится на 91-м месте в мире. В числе противников вакцинации можно встретить приверженцев абсолютно разных взглядов, артистов, активистов, политиков и музыкантов с достаточно большой аудиторией в социальных сетях, откуда постоянно звучат призывы "не верить фармацевтическим лобби" и всячески бойкотировать прививки. В России массово покупают фальшивые справки о вакцинации и предъявляют фальшивые QR-коды, а противники кодов почти добились провала законопроекта о QR на транспорте и в общественных местах.

По числу вакцинированных Россия находится на 91-м месте в мире

В ноябре главврачи нескольких ковидных госпиталей написали обращение к общественным деятелям, блогерам и знаменитостям с призывом посетить "красные зоны" больниц и самим убедиться в необходимости вакцинации. В итоге идея провалилась, диалога с противниками выстроить не удалось. Эксперты связывают провал вакцинации в России с недоверием россиян к власти и принудительным мерам. Свою роль тут играют конспирология и теории заговора, которые достаточно популярны среди противников прививок.

Яна Рощина: Определенная доля людей, которые не хотят что-то делать, в том числе для собственного здоровья, есть всегда, в том числе и в других странах. Вопрос в том, сколько их. Разумеется, такая высокая доля людей, которые не хотят прививаться, для меня удивительна. Тем более, мы с вами жили еще в СССР, где не было такого движения, детей прививали. Мне казалось, что научное знание достаточно пробивает дорогу к людям.

Сергей Медведев: Я читал, что антивакцинаторство нарастало в 2000-е годы.

Яна Рощина: Это связывают с появлением в 1998 году статьи, в которой якобы была найдена связь между прививками и аутизмом. Она была опубликована в рецензируемом журнале, позже отозвана, но сыграла крайне негативную роль.

Наше исследование оперирует данными, собранными осенью 2020 года. Тогда еще не было прививки, мы спрашивали о намерении. Была группа тех, кто жестко сказал "нет": почти половина. Была довольно большая группа людей, которые сказали, что они вакцинируются, если будут уверены в безопасности и эффективности вакцины (я считаю это самым рациональным поведением на тот момент). Всего 10% ответили: да, безусловно.

Казань. Одиночный пикет врача, уволенного за отказ от вакцинации. 12 ноября 2021 года
Казань. Одиночный пикет врача, уволенного за отказ от вакцинации. 12 ноября 2021 года

Группа тех, кто сказал "нет", неоднородна. Среди них больше как молодых, так и более старших. Тут влияют разные причины. Вероятнее всего, для молодых людей это то, что они менее тяжело болеют. Если у людей хорошее здоровье, они думают, что им это не нужно, а если плохое – они опасаются. Собственно, все опасаются побочных явлений. Кроме того, это люди менее образованные, и здесь выше доля жителей Москвы и Санкт-Петербурга: возможно, потому, что там лучше медицинские условия, больше больниц.

Сергей Медведев: И люди считают, что медицина их спасет.

Если у людей хорошее здоровье, они думают, что им вакцина не нужна, а если плохое – они опасаются

Яна Рощина: Тут сыграли роль и соцсети, и телевизор: были передачи о том, какое чудо этот вирус, детей не трогает. А настоящая пропаганда прививки была явно недостаточной.

Что касается отношения к религии: среди антиваксеров больше как атеистов, так и тех, кто часто посещает церковь. Мы увидели четкую взаимосвязь с психологическими характеристиками: так, у антивасеров выше склонность к риску – 100%. Получается, что для них более приемлем риск болезни, чем вакцины.

Сергей Медведев: Часто доводится слышать: "Все переболеем. Чему быть, того не миновать". Были же ковид-вечеринки, куда люди ходили специально, чтобы заразиться, переболеть, как они считают, в легкой форме, получить иммунитет и QR-код.

Яна Рощина: Но все-таки люди, имевшие опыт болезни близких или знакомых, были более склонны к принятию вакцины. А антиваксеры риск заболеть для себя оценивали ниже, чем другие группы.

Сергей Медведев: Рассуждает Александр Асмолов, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ.

Александр Асмолов
Александр Асмолов

Александр Асмолов: Отказ от вакцинации в России часто является реакцией на безвыборность ситуации. У нас в стране явно доминирует то, что я называю фармакологическим патриотизмом, накладывается вето на любые другие вакцины, и это доходит до абсурда. И у многих людей, которых называют антиваксерами, за этим стоит протестное поведение против помещения их в ситуацию отсутствия выбора: только одна вакцина, "самая лучшая", или две, но главное, что они изобретены здесь. Людей загоняют в такую жесткую рамку, и это вызывает еще большее недоверие к властным структурам.

Есть и совершенно другая по своим мотивам группа – это люди, у которых закрытое, непроницаемое, а порой и фанатичноподобное сознание. Любые идеи о том, что можно спастись от коронавируса, наталкиваются на мощный сопромат сознания людей, никогда не принимавших медицину.

Отказ от вакцинации в России часто является реакцией на отсутствие выбора

Яна Рощина: Может быть, здесь проявилось то, что человек не чувствует ответственности за других. Ведь прививка – это же ответственность не только за свое собственное здоровье, но и за здоровье других людей. То же самое и с маской: если я болею бессимптомно, маска защищает других.

Сергей Медведев: Это про социальную ответственность, а не про личную безопасность.

Яна Рощина: И у нас этого не очень много.

Сергей Медведев: Эксперты много говорят о недоверии россиян к власти. Но люди верят очень многим сказкам телевизора об Украине или Америке, а тут вдруг какой-то пунктик, по которому – нет, не доверяем.

Яна Рощина: Среди антиваксеров действительно ниже доверие к государственным институтам и к другим людям.


Сергей Медведев: Это портрет атомизированного общества, где один не доверяет другому. Соответственно, он без маски, и я без маски. Но, с другой стороны, русские люди городят заборы, а маска – это тот же самый забор, но ее не носят. Это своего рода вызов власти. Кстати, среди людей, не желающих прививаться, очень много врачей, и они подают очень серьезный пример.

Яна Рощина: Недоверие к вакцинации имеет и определенное рациональное объяснение. Вакцина новая, нам не особенно рассказывают о ее побочных эффектах. Соответственно, возникают опасения. Видимо, и среди медиков есть определенная доля, которая сомневается в ее безопасности.

Сергей Медведев: Это удивительно! Представим: в доме явно что-то горит, пахнет дымом. Тебе дали новый огнетушитель. Ты говоришь: "Что-то он новый, кроме того, отечественный. Дайте-ка мне на выбор – немецкий, французский и российский, тогда я решу. А потом, он не прошел испытания, у него технические условия не соответствуют".

Яна Рощина: Причем сегодня горит еще сильнее, чем год назад. Даже по официальным данным, смертность – 1200 человек в день!

Сергей Медведев: А по расчетам Алексея Ракши нужно умножить это на три – и мы получаем три-четыре тысячи в день, а это уже более миллиона человек избыточной смертности.

Яна Рощина: Но людей это почему-то не пугает.

Это портрет атомизированного общества, где один не доверяет другому

Сергей Медведев: Существуют культурные парадигмы, и одна из них очень сильная – русский пофигизм.

Яна Рощина: Необязательность исполнения правил, расчет на "пронесет": все болеют, а я не заболею. Сейчас уже отчасти может сказываться и некоторая усталость от ситуации. В марте-апреле 2020 года людям было страшно.

Сергей Медведев: Да, покупали себе ИВЛ.

Яна Рощина: Но даже на тот момент люди не одобряли жесткие меры. А сейчас, по прошествии полутора лет, понятно, что эта история надолго. Наверное, люди устали бояться и меньше обращают на это внимания.

Сергей Медведев: Такой фатализм связан с русской историей? Это же история крепостничества, при котором человек не являлся хозяином своей судьбы.

Яна Рощина: Да и в СССР люди не особенно были хозяевами своей судьбы. Но удивительно, что это распространяется на нынешнее поколение, которое родилось уже после Советского Союза. Иногда это называют ментальностью народа.

Сергей Медведев: Можно сказать, что антивакцинаторство стало своего рода национальной идеей, неким мобилизующим принципом. Движение антиваксеров очень сильно зажигает умы, и люди организуются с покупкой QR-кодов. Советский человек – человек лукавый, как говорил Юрий Левада, и покупка QR-кодов – это тоже часть большого социального контракта ухода от государства.

Антивакцинаторство стало своего рода национальной идеей, мобилизующим принципом

Яна Рощина: Это встречается и в других странах, но не в таких масштабах. Не так давно были публикации о том, что кто-то пришел с фальшивой рукой, а один человек сделал много прививок за других. Люди массово протестуют против QR-кодов. Возможно, у нас это еще и канализация протестных настроений, ведь больше люди сейчас ничего не могут: на улицу выйти нельзя, одиночные пикеты нельзя, политику нельзя.

Сергей Медведев: Государство фактически отказалось от внедрения QR-кодов на транспорте и в общественных местах. Что, это такое сильное низовое движение, которое может противопоставить себя государству?

Яна Рощина
Яна Рощина

Яна Рощина: Я пока не слышала, чтобы отказались от QR-кодов в других местах, кроме транспорта. Эти законы обсуждаются. В Москве QR-коды действуют, например в театрах.

Сергей Медведев: Но в целом отношение достаточно расслабленное со стороны как надзорных органов, так и самих людей. По-моему, и само государство не особо стремится это делать.

Яна Рощина: Это не исключительно российская политика, и протесты есть во многих странах.

Сергей Медведев: Получается, что XXI век – эпоха постпросвещения, люди становятся более иррациональными?

Яна Рощина: Мы знаем, что вакцинированные тоже заболевают, хотя риск ниже, и вроде бы они меньше распространяют вирус, но все равно ни одна вакцина от ковида не является блокирующей. Поэтому создание этих якобы ковид-free зон, когда все люди приходят с кодами, не гарантирует, что среди них нет заболевшего. Может быть, люди это осознают, и тут тоже есть определенная рациональность. Хотя протестуют, наверное, в первую очередь, те, кто до сих пор не привился.

Сергей Медведев: Как быть дальше? Смиряться со смертностью или все-таки в России можно только по приказу?

Это еще и канализация протестных настроений, ведь на улицу сейчас выйти нельзя

Яна Рощина: И по приказу не очень получается. Я не уверена, что сейчас можно настолько переломить ситуацию, чтобы достичь высокого уровня вакцинации. Ряд вещей упущен навсегда, в частности, правильная пропаганда вакцины. Была непоследовательная политика и по отношению к пандемии в целом: то мы уже победили, то не победили, то опять вводим разные меры. Некоторые меры совершенно неэффективны: скажем, в Москве долгое время требовали носить перчатки. Люди понимают, что это непоследовательная политика, когда голосовать можно, а в музей нельзя. Конечно, нужно пытаться еще что-то сделать, скажем, вести на телевидении аргументированные передачи о вакцине, с участием людей, которым другие могли бы доверять.

Думаю, тут помогла бы большая открытость. Есть же статистика побочных явлений, статистика по эффективности. Все эти данные собираются на Госуслугах: можно посчитать. Конечно, нужно допустить в Россию иностранные вакцины. Это вообще странная история – битва вакцин в мире.


Сергей Медведев: Почему линия обороны пролегла именно по телу человека? Неожиданно поборниками свободы оказались люди, которые в течение последних 20 лет стоически наблюдали исчезновение политических свобод в России.

Яна Рощина: Этот бастион люди могут защищать. Не последнее ли это, что нам осталось?

Акция против обязательной вакцинации в Перми. 11 января 2020 года
Акция против обязательной вакцинации в Перми. 11 января 2020 года

Сергей Медведев: Да, линия сопротивления проходит по телу.

Яна Рощина: Или линия свободы.

Сергей Медведев: Государство в последние годы наступает на права тела, что сопровождается репрессиями и пытками в колониях. А человек пытается вырвать тело из зубов Левиафана и говорит: "Это моя последняя линия обороны". Он формирует этот протест как последнюю точку сопротивления власти, как точку опоры в атмосфере неизвестности (я нисколько не оправдываю антиваксеров, просто пытаюсь понять их мотивации).

Получается, что единственная гражданская консолидация в России случилась именно на почве антиваксерства. И мы видим, что государство отступает от идеи введения QR-кодов и не слишком сильно продвигает вакцинную кампанию. Но это действительно связано с идеей добровольного принятия риска, то есть российский человек больше боится вакцины, чем собственной смерти. Это удивительное открытие!

Человек пытается вырвать свое тело из зубов Левиафана: "Это моя последняя линия обороны"

Давайте строить будущее и наше гражданское, республиканское сообщество не на идее смерти, а на идее жизни, не общего страха перед вакциной, а общего блага, которым является здоровая нация. Давайте прививаться, сохранять свои жизни и жизни близких и далеких от нас людей!

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG