Скандально известная блогер Елена Блиновская задержана при попытке покинуть Россию. Следователи отправили создательницу платных "марафонов желаний" под домашний арест за неуплату налогов на сумму почти миллиард рублей. Как коучи и блогеры стали новым социальным явлением? Откуда в этой сфере крутятся такие бешеные деньги и почему российские власти взялись ее контролировать?
Мумин Шакиров обсуждает эту и другие темы и подводит итоги недели с политологом, автором телеграм-канала Komintary Михаилом Коминым, украинским публицистом Матвеем Ганапольским, журналистом из Финляндии, главным редактором компании Lännen Mediaс Матти Посио, а также с антропологом и филологом Ольгой Христофоровой.
Видеоверсия программы
Российские чиновники на войне
Мумин Шакиров: О том, стала ли война для некоторых российских чиновников на фоне предстоящих в сентябре региональных выборов трамплином в карьере, я побеседовал с Михаилом Коминым.
Можно ли говорить, что война в Украине – это еще один социально-политический лифт для чиновников и депутатов? Или успешные карьеры в России делаются по-другому?
Михаил Комин: Пока мы не видим, что какое-то довольно существенное число людей, которые принимали участие в так называемой "спецоперации" или были на Донбассе, на оккупированной территории Донбасса, получили какие-то назначения. Наоборот, региональные чиновники, которые, например, из Калининградской области или из Ростовской области перемещались в Херсон, они вернулись на свои прежние позиции, не получив никакого повышения, их внесли в санкционные списки. Они, мне кажется, послужили негативным примером для существенной части остального чиновничества, которые могли бы на оккупированной территории Донбасса что-то делать, предпринимать попытки через войну получить повышение.
Мумин Шакиров: Вы согласны, что чиновник, который засветился на оккупированных территориях или на линии фронта, на его международной карьере можно ставить крест? Санкции не отменят уже никогда.
Михаил Комин: Мне кажется, да. Сейчас пока нет никакого инструмента и механизма снятия этих санкции. Группа Макфола и Ермака, если вы почитаете их последний доклад, у них есть предложения по тому, что можно сделать российским чиновнику и бизнесмену, чтобы выйти из-под санкций. Но пока никакой конкретики здесь нет. Это группа, которая консалтерскую функцию выполняет. Она, конечно, влияет на принятие решений Госдепом и Еврокомиссией, но напрямую такой функцией пока не обладает.
Мумин Шакиров: Вы можете перечислить тот пакет опций, который сегодня необходим, чтобы попасть в Кремль или, по крайней мере, сделать успешную карьеру?
Сегодня, кроме того что нужно обеспечить хороший результат "Единой России", дополнительно появилась необходимость как-то поддерживать войну
Михаил Комин: Активная поддержка войны, так называемой "спецоперации", – это необходимое условие. Это не преимущество регионального чиновника, он не может выбирать – использовать это или не использовать, так же как в прошлые годы было необходимым условием обеспечивать хороший результат "Единой России" в регионе. Сегодня, кроме того что нужно обеспечить хороший результат "Единой России", дополнительно появилась необходимость как-то поддерживать войну. Например, активно рекламировать службу по контракту или создавать добровольческий батальон, как некоторые губернаторы делают. Или создавать в Белгородской области систему защиты на пограничной территории от якобы какого-то наступления, если Украина будет вести против Российской Федерации, соответственно, против Белгородской области. В общем, это стало необходимой чертой, но не каким-то дополнительным плюсом для губернаторов. Многие сейчас, готовясь к сентябрьским выборам, чуть увеличивают градус военной риторики, демонстрируют, что находятся в обойме лояльности нынешней власти, и наличие в этой обойме им должно обеспечить то, что они смогут переизбраться. Там нет вопроса, что за них не проголосуют, что они проиграют какому-то коммунисту, например, или элдэпээровцу, как это было еще несколько лет назад в России, до войны. Но их могут отменить, администрация президента может поменять одного человека на другого. И для того чтобы такой замены не происходило, есть требование демонстрировать особую военную лояльность, и они это делают.
Мумин Шакиров: Вы упомянули сентябрьские выборы. Насколько мэр Москвы Собянин, который особо не замечен в милитаристской риторике, играет свою игру? Некоторые эксперты считают, что в кремлевской иерархии этот человек "номер два", ну, может быть, "номер три", но не ниже.
Михаил Комин: С одной стороны, конечно, Собянин аккуратнее действует, чем губернатор Белгородской области или губернатор Волгоградской области, но в то же время он появляется на мероприятиях в поддержку аннексированных территорий. Например, он выступал на концерте, и это было его первое публичное выступление. Это было чуть меньше чем год назад. Он, конечно, политик федерального уровня, в отличие от многих других губернаторов, он может меньше себе позволять демонстрировать какую-то военную лояльность. Но в то же время каждое решение администрации президента, лицом Кремля, которое принимается, например, по поддержке людей, которые должны пойти служить, или по поддержке мобилизованных, или еще какие-то вещи, Собянин активно берет под козырек и, как обычно, с его немножечко комсомольским задором исполняет это раньше всех, лучше всех – так, чтобы служить для всех примером. В этом смысле мне кажется, что его война не обошла. С другой стороны, если вы спрашиваете, есть ли у него какая-то особая позиция внутри российской элиты, мне кажется, по сравнению с тем, что было до войны, эти позиции утратились. Но Москва – крупный город, там много рентных потоков, а основной талант Собянина заключается в том, чтобы жонглировать ими, никого не обидев. И этот талант у него сохраняется. Действительно, у него поддержка в разных других элитных группах присутствует, и его публичный статус дает ему какой-то больший вес, чем другим региональным губернаторам или региональным чиновникам.
Мумин Шакиров: Десять лет у власти Сергей Собянин. Дадут ли ему возможность переизбраться в сентябре или возможны какие-то сюрпризы?
Михаил Комин: Я думаю, что коней на переправе не меняют – это главный принцип сейчас у администрации президента, менеджера этих выборов. Несколько губернаторов поменяли перед сентябрьскими выборами, но не мэра Москвы, как мне кажется, не будут его заменять, потому что он, в общем-то, на своем месте и выполняет задачи, которые перед ним ставятся. И главное, если заменить Собянина кем-то другим, начнется элитная грызня между собой за этот большой кусок ренты, которым Москва выступает, и это, конечно, будет некоторой проблемой. Вот такого рода проблемы администрация президента себе точно не хочет, и без этого проблем хватает, связанных с войной прежде всего.
Мумин Шакиров: Какими они будут в сентябре в регионах? К примеру, в Новосибирске отменили прямые выборы губернатора. Все будет по накатанному сценарию? Или где-то, может быть, будет состязательный процесс?
Михаил Комин: Пока рано говорить, будет ли состязательный процесс или нет. Мы не видим допущенных кандидатов от других партий, прежде всего от коммунистов, а это основная альтернатива и угроза для губернаторов. Но сейчас просто не время для того, чтобы демонстрировать соревновательность. Вчера Путин выступал на Совете законодателей... У него посыл был: "Мы должны больше сплотиться, не время соперничать между собой, все должны понимать, что мы находимся в опасном окружении" и так далее. Эта риторика показывает: Путин лично не готов признавать, что есть какие-то другие, не назначенные из Кремля, не проведенные им кандидаты на сентябрьских выборах.
Мумин Шакиров: Евгений Пригожин сегодня уже политик или все еще повар, военачальник и бизнесмен?
Михаил Комин: На мой взгляд, что он все еще военачальник. Евгений Пригожин хотел бы перевести свой капитал главы ЧВК в какой-то политический капитал, и он пытается это делать, например, критикуя губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова, подавая на него в прокуратуру иски. Но пока у него явно это сделать не получается. Были разговоры, что, возможно, Пригожин будет сближаться с партией "Справедливая Россия" (которая уже не "Справедливая Россия", а "Справедливая Россия вместе с Захаром Прилепиным"). Но сейчас мы не видим, чтобы администрация президента, лично Путин или еще кто-то разрешили Пригожину заниматься какими-то политическими вещами: создавать политическую партию или делать собственное движение.
Навальный против Ходорковского?
Мумин Шакиров: Мой собеседник – Матвей Ганапольский.
Алексей Навальный, находясь в тюрьме, выступил против Михаила Ходорковского. Он написал, что ему стыдно за Ходорковского, который взял на работу экс-пропагандиста Ростислава Мурзагулова. Как вам видится публичная полемика российских оппозиционеров во время войны в Украине? Какие у вас чувства вызывает эта склока?
Российскую оппозицию поставили в ужасное состояние: половина сидит, половина за границей
Матвей Ганапольский: Российскую оппозицию поставили в ужасное состояние: половина сидит, половина за границей. У российских пропагандистов сейчас кризис жанра. Они не получают какие-то указания из Кремля, потому что Кремль сам не знает, сколько будет идти война, поэтому они стали приглашать беззубых ясновидцев, с какими-то орденами, которые бормочут, что Россия обязательно победит, это страна духа, бывают временные неудачи. Они прямо матом кроют Шольца, издеваются над Зеленским, называют его наркоманом. Это ведь то, что они не знают, чего им говорить, а ток-шоу идет каждый день. Ровно то же самое, только это другая сторона монеты, происходит с оппозицией. Мне это легко говорить, потому что я смотрю издалека. Сейчас они сцепились по поводу человека с бородой, которого я знать не знаю... Идет война. Мне неважно – они будут объединяться, разъединяться. Но пока это вменяемая программа, что-то такое, что покажет, то будет какая-то другая Россия. Сейчас вызвала большой шум фраза Шендеровича, что "многие не хотят, чтобы Россия была, а я хочу, чтобы Россия была". А какая Россия должна быть после Путина, например? Какая-то же она должна быть, кто-то же это должен написать. Таким образом, дотрахались до мышей. Они сейчас укоряют друг друга, что кто-то что-то не сделал, взял не того на работу... Я даже не обращаю внимания на то, что называется "серебрятся волны". Они собачатся, пусть. Может быть, когда-то вырастут. Извините, у меня потребительское отношение, но мне бы хотелось понимать, что делает российская оппозиция, и она должна что-то делать, но не вот это, что она сейчас делает.
Мумин Шакиров: Есть ли сегодня смысл Владимиру Зеленскому и его окружению налаживать контакты с российской политической оппозицией в изгнании?
Матвей Ганапольский: Это зависит от предложений российской оппозиции в изгнании. Она же ничего не кладет на стол. В Украине ситуация понятная: страна готовится к наступлению. Я не знаю, готовится или не готовится, разные слухи. Будет какое-то наступление, страну же надо освобождать. То, что делает Украина, понятно. Какие-то люди, которые либо в России, либо за рубежом... знают, с кем связаться, это легко, и сказать: "Мы предлагаем вам заглянуть в будущее, когда Путина не будет, в постпутинскую Россию". Ведь это очень важно, потому что в какой-то момент Путина не станет, и неважно, что будет происходить в России. Есть два соседних государства – Россия и Украина… Но надо все это делать заранее, как делают американцы, которые налаживают контакты с оппозицией... Я сейчас смотрю американский сериал "Государственный секретарь", как работает Госдеп и госсекретарь. Мне кажется, что таких азов российская оппозиция не знает. Она должна что-то предложить.
Мумин Шакиров: Страдают ли, на ваш взгляд, российские оппозиционеры имперскими комплексами? И может ли это стать преградой, которая помешает налаживанию равноправных отношений с соседями?
Матвей Ганапольский: Я хотел бы ответить вам на этот вопрос, как любит говорить Владимир Владимирович Путин, ассиметрично. Я журналист, аналитик, но я не собираюсь никого обвинять, потому что понятие "имперские амбиции" очень расплывчато. Я сам, например, страдаю имперскими амбициями, потому что мне не очень нравится идея развала России. Потому что 150 тысяч воюющих государств друг за другом за квадратный метр территории, в то время как везде смешанные семьи, – это не самый лучший вариант. Жизнь покажет. Те люди, которые наконец решатся что-то делать, положат на стол сценарий. Простите, кто о чем, а вшивый о бане. Вот у меня моя "баня" такая: я хочу понимать, что такое будет постпутинская Россия. Ни у кого из них нет программы. Я бы почитал, но мне нечего читать.
Мумин Шакиров: Как война меняет украинскую политическую элиту? И можно ли слово "элита" использовать по отношению к вашему правящему классу?
Матвей Ганапольский: Практически прекращены все политические споры и все работает на победу, потому что ситуация серьезная. Путин ненавидит россиян, он отправляет их на бойню, он убивает украинцев. Медведев говорит, что Украины не должно быть. Что делать украинской элите, которая слышит от бывшего президента, что такой страны, как Украина, нет? И украинцев нет, и вообще это ошибка природы. Только одно – объединяться. Поэтому я бы сказал, что эта война, безусловно, и по событиям на фронте вы это видите, сделала такое... так сказать, меньше стали ругаться, вот как российская оппозиция. Хотя у нас тут некоторые назначения, которые вызывают оппозиционные протесты в Верховной Раде. Что-то исправляет Зеленский, что-то не исправляет. Но вся страна работает на победу как может. Поэтому самый главный признак – то, что мы перестали... элиты перестали замечать мелкое и ненужное. Предположим, на какую-то должность назначили какую-то сомнительную даму, даже послом, а она там вертелась на шесте – у нее когда-то была такая работа. Да, есть протесты, есть предложения убрать, вопросы... Но это не заменяет войну, никто на этом не концентрируется. Главное – война. И главное – в ней победа. Я же не жил во время Второй мировой войны, но я впервые вижу страну, где все направлено на победу. Так оно и есть, вот так все изменилось.
Новый проект Кремля – "Балтийская платформа"
Мумин Шакиров: В Кремле создают проект под названием "Балтийская платформа". Его реализация должна начаться осенью 2023 года. Об этом пишет издание "Досье". По версии авторов доклада, глобальная цель этой программы – убедить мировое сообщество в мирных намерениях Кремля, вернуться за стол переговоров и продвигать пропаганду, прикрываясь экологией. Вместе с тем Кремль пошел на откровенную конфронтацию с таким крупным экономическим игроком в регионе – Финляндией, которая недавно вступила в НАТО. Владимир Путин подписал указ, позволяющий вводить временное управление российским имуществом зарубежных компаний, "связанных" со странами, где были заблокированы активы России, россиян или российских компаний. В приложении к указу перечислены активы, в том числе, акции российских филиалов энергокомпании "Фортум", которая принадлежит финской группе Fortum.
Мой собеседник – Матти Посио. Сумеет ли Кремль через экологические проблемы вернуть диалог со странами Балтии, Финляндии и Швеции? Ведь проблема окружающей среды – это та точка, где пересекаются интересы всех заинтересованных стран.
Матти Посио: Время сейчас не то, чтобы нас в чем-то переубедить, тем более страны Балтии. Я довольно часто там бываю и знаю, что никаких пророссийских настроений ни у кого нет. Но, конечно, такие "Досье" больше рассказывают о том, что все-таки происходит в России, в Кремле, на той и другой планете, в параллельной реальности, в таких воображениях. Конечно, такие планы могут быть, но вряд ли они кого-то переубедят. Но правы они в том, что, конечно, экология для нас – важный вопрос.
Мумин Шакиров: Насколько, на ваш взгляд, союз стран Балтии, Финляндии и Швеции крепок, чтобы противостоять России? Ведь то, что может себе позволить крепкая экономика Швеции и Финляндии, для Литвы, Латвии и Эстонии – это будет сильнейшая нагрузка на бюджет.
Матти Посио: Сильнейшая нагрузка для бюджета и у нас происходит. Я думаю, мы сейчас ближе, чем когда-либо, к странам Балтии в своих позициях. Ну, в конце концов, мы тоже члены НАТО. Страны Балтии уже являются членами НАТО с 99-го года. И тогда мои друзья удивлялись: почему вы в Финляндии хотите сначала вступить в ЕС так быстро и не так быстро в НАТО? А сейчас все понятно, сейчас мы все находимся тут. И конечно, у Финляндии устойчивые позиции. У нас довольно долго было экономическое сотрудничество с Россией, но все-таки в последний год Россия практически не существует у нас на карте. Более 90% финских компаний уже заявили о том, что они полностью прекратили свое существование и все свои дела в России. И это не вернуть никак.
Мумин Шакиров: Недавний указ Путина позволяет вводить временное управление российским имуществом зарубежных компаний, "связанных" со странами, где были заблокированы активы России. Энергетическая компания Fortum попала в этот список, потери которой от самосанкций оцениваются больше миллиарда евро. Чем ответит Хельсинки?
Матти Посио: Уже давно понятно, что собственность в России потеряна для Fortum. И мы здесь пока очень серьезно разбираемся в том, кто все-таки принял... кто решил, что может быть такой риск, связанный с Россией. Еще два года назад здесь было принято думать, что с Россией можно в энергетических делах вести диалог, даже вместе построить атомную энергостанцию в Финляндии – такое стратегическое место, как Ханхикиви, на севере страны. Но о чем говорить?.. Россия потом бомбила свои же объекты, когда реактор для этой станции должны были делать на заводе в Краматорске. И мы знаем, какое массовое убийство мирных граждан произошло, в том числе, в Краматорске. Конечно, это никакой не временный указ. Когда Путин говорит "временно отобрать собственность у кого-то", он имеет в виду, что это постоянно. Это так же, как с военными операциями, спецоперациями, ограниченными мобилизациями и так далее. Конечно, это все пропало уже давно. Fortum – это компания, где мажоритарный акционер – это государство Финляндия, то есть мы, налогоплательщики. И собственность разных энергостанций в России... их стоимость была в последнее время 1,7 миллиарда евро. Это они сейчас потеряли. А в общей сложности профессор экономической высшей школы в Турку Кари Лиухто оценивает, что 10 миллиардов потерял Fortum. То есть это крупнейшие риски. Я думаю, что такие компании больше никогда не будут даже смотреть в сторону России в своем бизнесе.
Мумин Шакиров: Нет ли вины Хельсинки в том, что на протяжении десятилетий Финляндия закрывала глаза на права человека в России и торговала с ней и при тоталитарном Советском Союзе, и при путинской России?
Матти Посио: У нас идет дискуссия на эту тему, но идет уже 20-30 лет. Я думаю, Финляндия много сделала для прав человека, но мы делаем тихо, в своей манере, так же как мы вступили в НАТО: очень решительно – только семь голосов "против" в парламенте из 200 членов – и чертовски быстро. Вот так мы действовали и в советское время. Но, конечно, вина наша, может быть, в том, но не моя лично, потому что я как раз предупреждаю о Путине, о путинской России уже с 99-го года. Я был корреспондентом в Москве, когда Путин резко поднялся во власть. Они там были как энергетики. И они прекрасно должны были знать уже намного раньше, какая же опасность, какая же система власти построена в России. Но все-таки преступники тут – российская власть, не мы. У нас, может быть, были наивные бизнесмены, даже политики. И вина в том, что очень много политиков и бизнесменов в руководстве Финляндии все-таки верили, что с Россией можно делать бизнес. Но сейчас уже никто в это не верит. И как раз сегодня директор Центрального союза деловой жизни Финляндии Юри Хякямиес сказал, что Россия сама себе роет яму. То есть не мы обманули, не мы подставные лица, отвлекающие маневры делали, это все преступления, захват собственности, сделанные кремлевскими руками. Все знают, что так работает путинская Россия, а сейчас и мы это очень прекрасно знаем.
Коучи и "инфоцыганки" как новое социальное явление
Мумин Шакиров: Скандально известная блогер Елена Блиновская задержана при попытке покинуть Россию, сообщает Следственный комитет. Основателя курсов личностного роста обвинили в уклонении от уплаты налогов на сумму почти миллиард рублей и возбудили уголовное дело. Блиновская прославилась как создательница платных "марафонов желаний", участники которых должны были научиться, как исполнять свои мечты, наладить личную жизнь и улучшить финансовое положение. Оппоненты критиковали ее, как "инфо-мошенницу", которая берет деньги за тренинги плохого качества. Елена Блиновская – не первый блогер, к которому пришли силовики. Массовые облавы на авторов марафонов начались в России этой весной. Первыми фигурантами таких дел в марте стали блогер Лерчек – Валерия Чекалина – и ее муж Артем. Пару обвиняют в неуплате налогов на 300 миллионов рублей, в доме у них обнаружили люксовые авто, слитки золота и драгоценности. Семейной паре запрещено пользоваться интернетом, дело расследуется. Государству задолжала еще один блогер, звезда соцсетей Александра Митрошина. Она недоплатила в казну, по версии следователей, 120 миллионов рублей. Коучи и блогеры личностного роста – как новое социальное явление. Откуда в этой сфере крутятся такие бешенные деньги? Об этом мы поговорим с Ольгой Христофоровой.
Почему становятся популярными курсы, подобные тем, что делала Блиновская? Например, Тони Робинсон, собравший в Москве 20 тысяч человек, – это то же самое?
Ольга Христофорова: Нужно в этой теме выделять две части: массовый интерес людей к таким инфлюенсерам, влиятельным персонам и конкретные проблемы, с которыми люди обращаются к разным магам, гадалкам, экстрасенсам. Массовый запрос – это, скорее, иллюзия, что он возникает в какие-то непростые и тяжелые времена. В благополучные времена, в хороших странах, развитых экономически, разные духовные лидеры собирали и собирают огромную интернет-аудиторию. А раньше, когда не было интернета, – огромные залы. Такие сообщества, этот феномен в целом между фанатскими группами, фанатскими сообществами и квазирелигиозным культом. Потому что людям свойственно объединяться вокруг лидера или какой-то идеи, которая несет им улучшение их жизни в настоящем и лучшее будущее. Причем это лучшее будущее может быть разным. Под лозунгом "Земля – крестьянам, хлеб – голодным" большевики собирали огромные массы населения России в начале ХХ века. Сейчас мы говорим об интересе, скорее, личном к каким-то явлениям, которые изменят вашу жизнь. И такие гуру, новые учителя, новые церкви появлялись всегда, особенно их много появилось в западных и восточных странах во второй половине ХХ века. В постсоветское время эта мода докатилась и до России. Появился отчетливый спрос на новую духовность, на осознанность и мода на разные духовные практики, на гуру, на духовных учителей, персональные тренинги духовного роста. И все это такое появилось среди элит, среди состоятельных людей. А потом, как это часто бывает, этот спрос сместился в массовые слои населения, в широкие круги людей.
Между эпохой, когда были популярны Кашпировский и Чумак, и сегодняшней есть общие черты – это надежда на чудо и желание на какие-то позитивные изменения
Мумин Шакиров: Можно ли сказать, что сегодня это привычная развилка: кто-то идет к психотерапевту, кто-то – к астрологу, кто-то – в церковь? Или люди спокойно могут совмещать все эти практики?
Ольга Христофорова: Действительно, люди могут вполне это совмещать, как они совмещали еще в 90-е годы, так происходит и сейчас. Какая-то часть людей ходит в церковь, к психотерапевтам ходит меньшая часть людей, потому что до сих пор в российском обществе стигматизируется психиатрия и обращение к помощи психиатра считается не вполне даже приличным. Психологов мало и не очень привычно. А простые совершенно вещи, как 10 раз произнести заклинание, перепиши письмо 20 раз и отправь его 20-и знакомым, нарисуй какой-то рисунок, отправь письмо мирозданию и жди, просто поверь, что твое желание исполнится – вот такая простая техника становится очень популярной, потому что это действительно элементарно, и если только верить в это, то все исполнится. На самом деле, тут есть некоторые тонкие моменты, как это работает. Потому что, действительно, кажется, работает, раз блогеры и коучи получают такую аудиторию и, кажется, действительно большие деньги. Во-первых, нужна личная вера в чудо и желание этого чуда достичь, во-вторых, вера в этого лидера, если он каким-то образом умудряется достучаться до сердец такого количества людей. Как правило, это женщины, как мы видим по аудитории Елены Блиновской. И подкрепление самой аудиторией. Когда мы видим, что у нашей подруги получилось и у другой подруги получилось, то мы думаем: давайте попробуем и мы, может быть, у нас что-то получится. И получается, что те, кто согласился, заплатил какие-то деньги и прошел "марафон желаний", если у него не получилось, то он может все равно распространять рекламу: пусть какие-то мои недруги тоже пойдут и заплатят деньги, я им таким образом насолю. Но гораздо чаще получается так: кажется, мне помогло, пусть и всем моим друзьям и подругам тоже это поможет, я хочу поделиться с ними этой информацией, чтобы им повезло.
Мумин Шакиров: Если мы вспомним конец эпохи Советского Союза, дико популярен был Кашпировский, а потом к нему присоединился Чумак. Появились разные маги. Насколько корректно проводить параллели между той эпохой и той публикой и сегодняшней? Одинаковы ли запросы? Или это немножко разные вещи?
Ольга Христофорова: Между эпохой, когда были популярны Кашпировский и Чумак, и сегодняшней есть общие черты – это надежда на чудо и желание на какие-то позитивные изменения. Но в начале 90-х все-таки была другая ситуация. Кашпировский и Чумак выступали по центральному телевидению. Это была такая властная фигура, которая заставляла зрителей телевизионных, для которых это вообще ничего не стоило, поставить баночку с водой или крем, которые бы зарядил Алан Чумак или Кашпировский, который проводил свои сеансы внушения. У людей был интерес, и это было настолько непохоже на то, что было в советские годы, что люди действительно на это соглашались и потом замечали какие-то сдвиги в своем медицинском состоянии, и считали, что действительно все правда, все помогает. Что происходит сейчас. У нас другая ситуация, потому что женщины-блогеры, коучи, собирающие залы, но залы, тоже состоящие из женщин, – это как бы разговор подруг.
